[ellkin]

Дадзай Осаму «О, осень...»

Даже если ты настоящий профессиональный поэт, никогда не знаешь, что тебе могут заказать, поэтому постоянно делаешь заготовки.
Предположим, попросят: «Сочини на тему осени»; тогда полезешь в закрома, выдвинешь ящичек на букву «о» и станешь перебирать содержимое: «обольстить», «озноб», «окраска», «оранжевый», «осень» – масса заметок, выбираешь «осень» и тихо, спокойно просматриваешь, что там написано на эту тему.
Написано: стрекоза, просвечивает насквозь.
Осень наступит, и хрупкое тело стрекозы умрёт, только душа её летает, покачиваясь из стороны в сторону. Тельце стрекозы в лучах осеннего солнца кажется прозрачным.
Написано: осень – это то, что осталось от сгоревшего лета. Выжженная земля.
Ниже написано: лето – канделябр. Осень – фонарь.
И дальше: космос, жестокость.
Как-то раз в одной пригородной лапшевне, ожидая, когда мне принесут гречневой лапши, я открыл лежавшую на столе старую газету: на первой полосе оказалась фотография последствий сильного землетрясения. Сплошь выжженная земля, и только одна женщина в клетчатом юката отрешённо слоняется по пепелищу. Я буквально до жжения в груди воспылал любовью к этой несчастной. Какое-то непреодолимое вожделение охватило меня. Вернее, что-то между вожделением и ужасом. Не мог вздохнуть, до того мне было тяжело. Возможно, такую тяжесть и боль я бы почувствовал, повстречайся мы в космосе, где ни единой души. Как и вселенская пустота, осеннее солнце вызывает у меня приступ мгновенного удушья.
Написано: осень приходит одновременно с летом.
В самой сердцевине лета украдкой таится осень; она уже наступает, но человек, обалдев от жары, не может этого почувствовать. Но стоит только внимательно прислушаться, и сразу слышишь, как одновременно с приходом лета начинают стрекотать насекомые, стоит вглядеться в пределы сада, как обнаруживаешь: цветут колокольчики, порхают стрекозы – самые что ни на есть летние насекомые, но на хурме, даром, что лето, уже завязываются первые плоды.
Осень, коварный демон. Засел, зараза, у лета внутри, и покатывается со смеху. Но поскольку я претендую на роль проницательного поэта, для меня это очевидно. Посмотришь на домашних, которые, желая насладиться летней порой, рвутся на море или в горы – такая печаль охватывает! Ведь ясно, что где лето, там уже царит осень. Этот злодей, которого чёрта с два прогонишь.
... Написано: за окном, в саду вижу чернозём пересохший, по нему ползает взад-вперёд безобразная осенняя бабочка. Живу, не умираю, есть на то исключительно веская причина. И ни грана печали.
Когда я это писал, мне было очень худо. Разумеется, я помню, когда это было. Но не скажу.
Написано: брошенное море.
Принимал ли я осенью морские ванны?